Кентавры — смешанные существа, у которых круп и ноги лошади, а торс и голова — человеческие (мужские); со времен греческой античности являются символом двойственности.

Их происхождение толкуется как образ-воспоминание о первом нашествии народов-всадников из южно-азиатских степей, которые повергли оседлых жителей средиземноморских стран в состояние ужаса (аналогично индейцы Центральной Америки толковали скачущих на лошадях испанских завоевателей сначала как зверочеловеческие смешанные существа).

Кентавров породили фессалийский царь Иксион и облако, которому Зевс придал облик Геры; другая легенда гласит, что они — дети Аполлона. (Есть предположение, что слово „кентавр“ происходит от „гандхарва“; в ведической мифологии „гандхарвы“ — младшие боги, правящие конями Солнца.) Так как греки гомеровской эпохи не ездили верхом, предполагается, что первый кочевник, которого они увидели, показался им чем-то единым с его конем; и в доказательство приводят то, что солдаты Писарро и Эрнана Кортеса также представлялись индейцам кентаврами. „Один из тех всадников упал с лошади, и когда индейцы, уверенные, что это одно целое, увидели, что это животное разделилось на две части, страх их был так велик, что они с воплями побежали вспять, к своим, крича, что из одного стало двое, и повергая всех в ужас; и было в этом некое тайное чудо, ибо, не будь такого случая, можно полагать, что они перебили бы всех христиан“, — гласит один из текстов, приводимых Прескоттом. Но грекам, в отличие от индейцев, лошадь была известна; более правдоподобно предположение, что кентавр — это нарочито созданный образ, а не плод ошибки по незнанию.

Самая популярная из легенд, где фигурируют кентавры, — легенда о битве с пригласившими их на свадьбу лапифами. Для гостей вино было в новинку — на пиру захмелевший кентавр оскорбил невесту и, опрокидывая столы, затеял знаменитую „кентавромафию“, которую Фидий или его ученик изобразил в Парфеноне, Овидий воспел в книге XII „Метаморфоз“, и которая вдохновила Рубенса. Побежденные лапифами, кентавры были вынуждены бежать из Фессалии. В другом сражении Геркулес, стреляя из лука, уничтожил их.

В „Ужине семи мудрецов“ Плутарх юмористически сообщает, что один из Пастухов коринфского деспота Периандра принес ему в кожаной сумке новорожденного детеныша кобылы, у которого лицо, голова и руки были человеческие, а все прочее — конское. Плакал он, как ребенок, и все решили, что это зловещее знамение. Мудрец Фалес, осмотрев его, рассмеялся и сказал Периандру, что и впрямь не может одобрить поведение его Пастухов.

В пятой книге своей поэмы Лукреций утверждает, что существование кентавров невероятно, ибо лошади достигают зрелости раньше, чем люди, и кентавр в три года был бы взрослым конем и вместе с тем лепечущим младенцем. Такой конь умер бы на пятьдесят лет раньше, чем человек.

Кентавр — самое гармоничное создание фантастической зоологии. „Двуформным“ назван он в Овидиевых „Метаморфозах“, однако нам нетрудно забыть о его гетерогенной природе и думать, что в Платоновом мире форм, наряду с архетипом лошади или человека, есть архетип кентавра. Открытие этого архетипа потребовало многих веков; первобытные и архаические изображения представляют нам голого человека, к которому неуклюже прикреплен конский зад. На западном фронтоне храма Зевса в Олимпии у кентавров уже конские ноги, а там, где должна начинаться шея коня, высится человеческий торс.

Кентавры (они назывались также гиппокентаврами) часто изображались в Элладе как враги лапифского племени, фессалийского горного народа, у которого полулюди-полулошади в состоянии опьянения пытались похитить женщин. В связи с этим символически они представлялись олицетворением грубой природной силы и господства инстинктов, так как в них животная природа лишь несовершенно укрощается человеческим компонентом.

В раннехристианском „Физиологусе“ кентавр трактуется как символ еретика, который хоть и знает учение христианства, но применяет его неверно и тем самым остается двойственным.

В средневековой символике кентавр, поскольку он не преодолел свою животную природу, считается противоположностью благородного рыцаря, а часто также — олицетворением порока высокомерия. Напротив, в античности некоторым кентаврам приписывались и положительные качества, в первую очередь именно благодаря их единству с природой. Такие герои, как Ясон и Ахилл, были в юности воспитанниками и учениками мудрого кентавра Хирона, который познакомил их с целебными травами, обучил искусствам музыки, собаководства, ратному делу и даже медицине и хирургии. Запоминается образ Хирона в песне XII „Ада“, которую, с общего согласия, принято называть песнью кентавра. На сей предмет есть тонкие наблюдения у Момильяно в его издании 1945 года.

Золототысячник (Centaurium) получил свое название от этого благодетельного получеловека-полулошади, который, из-за ошибки Геракла, был сражен его отравленной стрелой, отказался в пользу Прометея от бессмертия и, в конце концов, переселился на небо в виде созвездия Стрельца. Греческий род врачей ведет свое происхождение от этого благородного кентавра. В астрологической символике девятый знак зодиака Стрелец изображается как стреляющий из лука кентавр, это „знак огня“, который придает рожденным под его эгидой такие качества, как целеустремленность, наступательность, энергичность и стремление к свету, силе и власти.

Самая известная легенда о кентавре